<—- Трудовую закалку кавалер орденов Ленина, Трудового Красного Знамени, Октябрьской Революции Федор Ильич Бантышев получил именно здесь, на судостроительном заводе, и сохранил ее на всю жизнь. Вот, пожалуй, и все, что говорил о нем В. Г. Зильбер. А вспоминались ему в те минуты годы войны и удивительная связь своей судьбы с этим
человеком.  Не сразу, правда, она обнаружилась, и фотография эта не сразу заняла свое место в заводском музее…Лет двадцать назад горком партии проводил семинар. В. Г. Зильбер представлял на этом идеологическом активе коммунистов «Залива». Обобщался опыт работы лучших партийных организаций, в числе которых был назван и партком рыбколхоза имени В. И. Ленина. Выступал Ф. И. Бантышев. Рассказывал о рыбацких буднях, о больших уловах, причинах,
тому способствующих, а в основном — о том, что еще предстоит сделать. И чем больше Владимир Григорьевич слушает председателя рыбколхоза, чем пристальней всматривался в него, тем чаще ловил себя на мысли: где-то видел Бантышева раньше. «Прямо наваждение какое-то»,— подумал он.

Во время перерыва подошел и спросил: «Федор Ильич, вы в Севастополе жили?» — «Нет».— «А в Москве?» — «Не довелось… А вы не воевали?» — «Воевал».— «На Волховском?» — «Точно».— «Так что же ты своего старшину взвода не узнаешь?» — воскликнул Федор Ильич.— «Вот так встреча! Здравствуй, старшина!» — «Здравствуй, комсорг!»
Крепкие объятия, склоненные друг к другу седые головы…

«В атаку у деревни под Тихвином наша роту пошла на рассвете,— вспоминал В. Г. Зильбер.— Главное — добежать до первой линии фашистских окопов. А там штыковая, чего немцы боялись больше минометного огня. В горячке боя вдруг подвернулась нога, и я рухнул лицом в обжигающий снег. Хотел вскочить, но не тут-то было — нога совершенно не слушалась. Взглянул и зубами заскрипел — сразу два ранения.

Дальше ходу не было. Попытался ползти, но острая боль сковывала каждое движение. Самое страшное — начал терять сознание. Потянулся за пистолетом. И в это время слышу знакомый голос: «Хлопцы, есть кто живой?» — Собрал последние силы, приподнялся и хрипло выдавил из себя: «Здесь я, старшина…» — «Как же это тебя, комсорг? Потерпи, браток, сейчас я тебя мигом… Только ты держись, не засыпай…»

Очнулся Владимир в медсанбате. На Волховском фронте, будучи уже командиром батареи, он после точной ночной разведки огневых точек противника обеспечил успешную атаку пехоты на Синявинские высоты, за что был награжден орденом Отечественной войны II степени. Приняв отдельный минометный дивизион Резерва Верховного Главнокомандования, опытный офицер участвовал в прорыве блокады Ленинграда. Тогда и получил орден Красной Звезды.

Дошел до Пскова, до той злополучной для него переправы через реку Великую. Там достал его фашист второй раз. Разорвался рядом снаряд, и воздушная волна швырнула раненого командира в прорубь, в ледяную купель. Чудом спасся. Три месяца лежал пластом, а через полгода учился ходить снова. Выписался из госпиталя инвалидом второй группы.
Ушел дорогами войны и Федор Бантышев. Где ты, старшина, спасший мне жизнь?

Нет, не затерялся твой старшина, товарищ комсорг. Судьба, правда, и с ним обошлась сурово, но выстоял, все выдержал керченский рабочий, строивший в юности корабли. Тогда, доставив тяжело раненного комсорга в эвакопункт, он снова сражался за Ленинград и тоже был ранен, попал в Плен, около года провел в фашистских концлагерях. Бежал, вышел на партизан, был сначала бойцом, а затем командиром роты в бригаде «За Советскую Белоруссию», на счету у которой десятки пущенных под откос вражеских эшелонов, большое количество диверсий на шоссейных дорогах, уничтоженных фашистов.

И надо же такому случиться: мирные пути-дороги офицера В. Г. Зильбера привели его именно туда, откуда ушел на фронт комсомолец Федор Бантышев.

далее…  Влас Важенин

Метки: «Залив», Бантышев, завод, Зильбер, История