Ранее мы рассмотрели землятресения в истории Крымского полуострова в античном и средневековом периоде.

Следующий блок информации о крымских землетрясениях прошлого связан с сообщениями русских и европейских путешественников конца XVIII – начала XIX веков. Первое из них находим в записках П.И. Сумарокова. Текст сообщения следующий: «Ялта в 20 минутах езды от Аутки, стоит при самом море, и одна к одному пологость, без всякого возвышения, составляет всю красоту. Она, именуясь в древности Ялитою, была у греков, потом у генуэзцев городом с каменной крепостью и несколькими церквами. По покорении Крыма татарами Ялта, поступая с большею частью приморских селений во владение турок, всегда оставалась значащим и укрепленным местечком, и имела несколько лавок, кофейных домов, цирюлен и проч. Случив-шееся в Ялте в исходе XV века землетрясение обрушило крепость, гору и устрашенные жители разошлись из оной в другие селения» [42].
Упоминает это событие и В.Б. Броневский [43]: он тоже сообщает об обрушении крепости над Ялтой, говорит об обвале скал на юге Аю-Дага в результате землетрясения XV века. Причем, говорит он об этом как об общеизвестном факте: «Невозможно верить, чтобы столь небольшая деревня была некогда Ялита, известная в древности обширною торговлею и многолюдством. На крутой горе, у подножия которой расположена Ялта, видны развалины крепости, разрушенной бывшим в XV веке землетрясением. Вот что осталось от богатого и великолепного города!» [44]. Нельзя, правда, утверждать, что В.Б. Броневский получил сведения о землетрясении от местных жителей, а не прочитал в вышедшем ранее сочинении П.И. Сумарокова. Из текста его заметок этого понять нельзя.
Еще одно туманное упоминание, со ссылкой на местные предания и хроники (ни те, ни другие он конкретно не называет), о землетрясении XV века встречаем в записках польского путешественника Э. Хойецки [45].
Учитывая, что крымское землетрясение XV века находит многочисленные археологические подтверждения, к обсуждению этого события мы еще вернемся в настоящей статье.
Последнее перед присоединением Крыма к России сообщение о землетрясении в Крыму отыскал А.И. Маркевич в Деле Канцелярии Таврического губернатора № 37 за 1786 год «О падении горы при деревне Кучук-Кой» [46].
Информация о природной катастрофе 1786 очень подробна и содержит сведения не только о ней, но и о предшествовавшем ей землетрясении. В период с декабря 1785 по февраль 1786 г. в районе деревни Кучук-Кой действительно произошла активизация крупного оползня, приведшая к фактическому уничтожению этой деревни и ее сельскохозяйственной округи. Эта катастрофа вызвала такой резонанс, что наместник Новороссии Г.А. Потемкин лично докладывал о ней императрице Екатерине II. Самодержица пожаловала жителям разрушенной деревни 2000 рублей. 16 июля 1786 года их раздавал пострадавшим в Бахчисарае правитель Таврической области В.В. Каховский [47].
Масштаб явления так впечатлил современников, что доклады о нем составляли не только специально посланные в зону бедствия чиновники (прапорщик Абдулла Мемешев и майор де Рибас [48]), но и П.И. Сумароков, и П.С. Паллас (сообщение П.С. Палласа было изложено П.И. Сумароковым в «Досугах Крымского судьи» [49]). Все эти сообщения основаны на опросах местных жителей, которые утверждали, что оползень напугал их еще и потому, что относительно недавно в этих местах произошло разрушительное землетрясение. Но вот когда оно случилось, точно установить не удалось. Одни старожилы называли конкретную дату — 1751 год, другие говорили, что землетрясение было «назад тому лет с пятьдесят», т.е. примерно в 1735 г. [50].
Из собранной Мемешевым и де Рибасом информации следует, что во время оползня в 1786 году землетрясения не было, как не было и подземного гула. Правда, в рапорте де Рибаса об этом сказано предположительно: «никто же из жителей тамошних за страхом не мог приметить, было ли подлинно трясение земли в то время, когда сие разрушение учинилось» [51]. В своем рассказе об оползне, повторяющем донесения Мемешева и де Рибаса, П.С. Паллас делает интереснейшую ремарку: «…замечательно, что во время последнего обвала здесь, произошло землетрясение в Шлезвиге и особенно в Венгрии» [52]. Так рождалась гипотеза о разрушительном воздействии на Крым землетрясений, случившихся в весьма отдаленных местностях (даже в северной части Германии).
В XIX веке тема землетрясений в связи с историческим прошлым Крыма практически не поднималась. В «Универсальном описании Крыма» В.Х. Кондараки упоминается 6 землетрясений, из них лишь одно, относящееся к дороссийскому периоду – 1341 г. (на основании сообщения Н. Мурзакевича) [53]. В.Д. Соколов в «Геологическом очерке Крыма» не упоминает ни одного древнего или средневекового землетрясения и приводит сведения о 8 событиях конца XVIII-XIX вв. различной силы. Так же и «Каталог землетрясений Российской империи» А. Орлова и И. Мушкетова, изданный в 1890 году, сообщает только о крымских землетрясениях нового времени (10 событий различной силы) [54].
Тема древнего землетрясения была затронута лишь в вышедшей в 1888 году статье А.Л. Бертье-Делагарда [55], посвященной знаменитой «Надписи императора Зенона», которая датируется 488 (489) годом н.э. В надписи повествуется о строительстве башни и возобновлении стен Херсонеса. Автор предположил, что поскольку в «Хронографе» Георгия Амартола (его перевод на французский язык приводится в труде Э. Муральта «Эссе византийской хронографии») имеется информация о разрушительном землетрясении, случившемся в 480 году в Константинополе, то и Херсонес мог пострадать от того же землетрясения, что и заставило горожан спустя 9 лет (!) отремонтировать городскую стену.
Сообщение Георгия Амартола (по Э. Муральту) выглядит следующим образом: «Sept. 24.: 2. C. P. Tremblement de terre qui se prolonge pendant 40 jours; les deux portiques de la Troade s’écroulent de même que la statue de Théodose-le-Grand sur le marché du taureau. Marc; Théod. 5970, ind. I; Sept. 27; Ced. Zenon 4» [56].
Перевод вышеприведенного фрагмента на русский язык по просьбе автора выполнила С.И. Курганова: «Землетрясение, которое продолжалось 40 дней; в Троаде обрушилось два портика, а на Бычьем рынке – статуя Феодосия Великого».
Из текста видно, что разрушения были не слишком значительными, о жертвах не говорится; а повреждения коснулись лишь Константинополя (Бычий рынок) и области Троада (на азиатском берегу Дарданелл), т.е. землетрясение было локальным.
Предположение о разрушительном воздействии этого землетрясения на Херсонес сделано А.Л. Бертье-Делагардом мельком, очень осторожно, в линии совершенно иных рассуждений. Задача упомянутой статьи состояла в другом: во-первых, доказать, что «Надпись императора Зенона» происходит из Херсонеса, а не из Фессалоники. Во-вторых, определиться с датировкой «херсонесской эры» и, соответственно, датировать надпись. В третьих, доказать, что Херсон во время правления императора Зенона был уже частью империи и потерял свою «элевтерию». Тема землетрясения вплетена в нить авторских рассуждений мимоходом: «Самая необходимость в восстановлении стен могла оказаться в Херсонесе вследствие огромного землетрясения (почему огромного? – В.Х.), продолжавшегося в течение 40 дней, в сентябре 480 г. по Р.Х.; быть может, не только в Константинополе, но и в других городах многое было повреждено; таким образом, посылка комита Диогена могла быть общею мерою, касавшеюся многих городов, почему и в нашей надписи, вероятно, не напрасно, выражено, что милость оказана Херсонесу «наравне с другими городами» [57].
Сейсмологической науки в те времена не существовало, поэтому, подтвердить или опровергнуть предположение ученого было просто невозможно. Авторитет А.Л. Бертье-Делагарда был столь высок, что его гипотеза мгновенно превратилась в «аксиому», и о ней зачастую стали говорить как о доказанном факте. Например, Е.Г. Суров в очерке «Херсонес Таврический», упоминая землетрясение 480 года вскользь, гипотезу А.Л. Бертье-Делагарда излагает как бесспорный факт и строит на этом основании далеко идущие выводы: «…Для Византии Херсонес был форпостом, о котором надо было постоянно печься. Поэтому Зенон восстанавливает стены Херсонеса, поврежденные землетрясением, не ожидая нашествия неприятеля на Херсонес» [58]. Не удивительно, что предположение А.Л. Бертье-Делагарда приняли на веру и многие представители естественных наук. Вот, например, что писал об этом А.А. Никонов: «С начала нашей эры известно только одно… землетрясение в западном Крыму, разрушившее стены античного Херсонеса в 480 г.» [59].
Большинство историков и археологов предпочитали все же высказываться сдержаннее, помня о сослагательном наклонении, примененном автором гипотезы.
В.В. Латышев поддержал предположение А.Л. Бертье-Делагарда, а А.И. Маркевич осторожно раскритиковал: «Академик В.В. Латышев считает предположение Бертье-Делагарда «правдоподобным», но, конечно, его нельзя признать достоверным и вполне убедительным» [60].
Наиболее взвешенно спустя шесть десятилетий это предположение прокоммен-тировал А.Л. Якобсон: «Сильное землетрясение 477 или 480 г. в Константинополе и в части Малой Азии, если оно действительно распространилось на Крым (хотя это и не установлено), могло явиться лишь причиной разрушения укреплений, но этот факт недостаточен для объяснения причин их восстановления» [61].
Большинство исследователей, затрагивавших данную тему после А.Л. Якобсона, тоже предпочитали говорить о нем в сослагательном наклонении. С.Б. Сорочан писал: «Часть этих средств (упомянутых в надписи – В.Х.) была использована для укрепления оборонительных стен и важнейшей фланговой башни в Херсоне, возможно, пострадавших в результате сильнейшего землетрясения, прокатившегося по империи в 488 году» [62]. Столь же осторожно высказывается об этом и А.И. Романчук: «Известно, что император Зенон повелел отпустить средства для восстановления стен Херсона. Произошло это в 480 году, вскоре после землетрясения на Балканах (и, возможно, землетрясения в Крыму)» [63].
Однако в истории науки был период, когда любое сообщение о сейсмических катастрофах прошлого принималось на веру, в том числе и учеными. Так было после разрушительных землетрясений 26 июня и 11 сентября 1927 года, нанесших значительный ущерб южной части Крыма, особенно – региону Ялты, и вызвавших невероятную панику. В вышедших в 1927–1933 годах статьях и небольших монографиях, в которых затрагивались вопросы крымской сейсмики в древности и средние века, был использован и растиражирован методический прием, предложенный А.Л. Бертье-Делагардом (а ранее П.С. Палласом) в вышеупомянутой статье. Суть его в том, что землетрясения, имевшие место в Византии (или, по П.С. Палласу, в Центральной Европе), якобы могли иметь разрушительные последствия и в Крыму.
Наиболее четко эта позиция была выражена в статье П.А. Двойченко: «В Константинополе с IV и до XV столетия зарегистрировано 49 землетрясений, из которых 8 достигли разрушительной силы и должны были ощущаться в Крыму. А именно: в 447 году, 25.9.478 года, 480 год (40 дней), 11.07.555 года, 14.12.558 года, 26.10.740 года, в 865 году, в 975 году и в 1296 году. Эпифокальные области этих землетрясений располагались преимущественно в северной части Мраморного моря» [64]. К сожалению, П.А. Двойченко не сослался на источники информации, которые он использовал. Поэтому, с точки зрения дат комментировать его список сложно.
Вопрос о том, почему ни одно из катастрофических землетрясений с эпицентром в районе Мраморного моря, случившихся в новое и новейшее время, не вызывали в Крыму разрушительных и, более того, ощутимых сейсмических колебаний, в статье П.А. Двойченко не затрагивался.
К сожалению, эта тема и сегодня не освящается ни в широкой печати, ни в специальных изданиях историко-археологического направления. Поэтому, ниже приводятся параметры сильнейших землетрясений, с эпицентрами в районе Мраморного моря, произошедших за последние три столетия. Информация собрана американскими сейсмологами.
Таблица 2.
Параметры сильнейших землетрясений
с эпицентрами в районе Мраморного моря
(XVII-XX вв.) [65]. По данным NEIC USGS [66]
Землетрясения с эпицентрами в районе Мраморного моря не оказали серьезного сейсмического воздействия на Крымский полуостров (см. таблицу 3). Особенно убедительно об этом свидетельствует последнее разрушительное землетрясение, произошедшее близ города Измит (древней Никомедии) 17 августа 1999 года. О параметрах и природе этого землетрясения подробно писал А.А. Никонов в статье «Сейсмическая катастрофа в Турции», вышедшей спустя всего несколько месяцев после землетрясения: «Последнее событие в Турции в районе г.Измит – землетрясение силой до 10 баллов при магнитуде 7.4 – 7.8. Интенсивность его примерно такая же, как Спитакского 1988 г. и японского (в Кобэ) 1995 г., но энергия в очаге значительно выше» [67].
Каково же было воздействие этого земле-трясения на Крымский полуостров? Оно не превысило 3-х баллов!
Макросейсмические сведения о землетрясении 17 августа 1999 г., по оперативным данным Геофизической службы Российской Академии Наук, распространенным на следующий день после катастрофы, были следующими: «Землетрясение 17 августа 1999 г. было одним из сильнейших землетрясений в Турции в этом столетии. Имеются большие разрушения и человеческие жертвы. Сразу обрушились несколько десятков высотных жилых домов. На нефтеперерабатывающем заводе в г. Измите возник пожар. Город Стамбул остался без электричества (произошло автоматическое отключение электросети).  Землетрясение ощущалось в городах России, Молдавии и Украины: в Анапе, Кишиневе, Симферополе и по всему Черноморскому побережью Крыма силой 2-3 балла» [68].
Таким образом, историографическая иллюзия, порожденная авторитетом А.Л. Бертье-Делагарда и столь широко растиражированная, должна быть, наконец, преодолена. Историки и археологи в своих сейсмоисторических построениях должны исходить из того, что сообщения византийских историков о разрушительных землетрясениях в районе Константинополя к Крыму не имеют никакого отношения.
Но вернемся к серии работ, посвященных историческим землетрясениям Крыма, и опубликованных после 1927 года. Среди многочисленных публикаций (в основном газетных), появившихся тогда на тему сейсмичности Крыма, выделим 4 важнейших и наиболее научных. Это — статья А.И. Маркевича «Летопись землетрясений в Крыму» [69], в основном посвященная землетрясениям нового времени, «Очерк крымских землетрясений» А. Полумба [70], носивший геофизический характер, «Каталог землетрясений в Крыму» М.В. Смирнова [71], и уже упоминавшаяся выше статья П.А. Двойченко.
В связи с обсуждаемой в настоящей статье темой подробнее следует остановиться на работах А.И. Маркевича и М.В. Смирнова. Все, что пишет о древних и средневековых землетрясениях А.И. Маркевич, изложено в сослагательном наклонении, предельно осторожно, с выражением всевозможных сомнений. О землетрясении IV в. до н.э. он говорит как о вероятном извержении грязевого вулкана, землетрясение 63 г. до н.э. на Керченском полуострове не упоминает. Гипотезу А.Л. Бертье-Делагарда насчет землетрясения 480 г. и его воздействии на Крым считает весьма сомнительной. О землетрясении 1292 года в Судаке высказывает предположение, что оно охватило все побережье Крыма, но свою догадку не аргументирует.
Авторитет Н. Мурзакевича оказывает на А.И. Маркевича «гипнотизирующее» воздействие. О землетрясении 1341 года он пишет как о событии бесспорном, но при этом ни на кого не ссылается: ни на первоисточник, ни на самого Н. Мурзакевича. Зато высказывает собственную гипотезу, что под воздействием именно этого землетрясения сильно изменилась береговая линия, а в море упала часть Уваровской базилики. Идея А.И. Маркевича об «изменении береговой линии» тоже со временем превратится в устойчивый миф [72].
Сообщения о землетрясении XV в. А.И. Маркевич упоминает, но не комментирует.
Землетрясение 1615 г. в Каффе вслед за П.А. Двойченко А.И. Маркевич датирует неправильно – 1625 годом, причем без указания источника. О землетрясении 1751 г. в Кучук-Кое рассказывает, но кратко, делая ссылку на вышеупомянутую статью «К появлению оползней Яйлы близ деревни Кучук-Кой» [73].
В тексте своей «летописи» А.И. Маркевич говорит о возможной связи землетрясений, упоминаемых в русских летописях, с крымскими сейсмическими событиями: «В русских летописях имеются указания на землетрясения на Руси под 1108, 1170, 1198, 1230, 1446, 1474, 1596 и др. годами. Епископ Владимирский Серапион (XIII ст.) в слове «О знамениях» говорит: ныне же землетрясение своими очами видехом». Но заключать отсюда, что эти землетрясения происходили и в Крыму, конечно, нельзя с уверенностью, а только предположительно» [74]. Как будет показано ниже, землетрясения, ощущавшиеся на Руси, действительно, скорее всего, имели иную природу.
К сожалению, осторожные предположения А.И. Маркевича были некритично восприняты в последующие годы, породив целую серию новых мифов.
«Каталог землетрясений в Крыму» М.В. Смирнова по сей день является единственным изданным региональным каталогом крымских землетрясений, в котором указаны, в том числе, и сейсмические события древности и средневековья. Таких событий в каталоге упомянуто шесть:
– землетрясение IV в. до н.э. (по Флегонту Траллийскому);
– землетрясение 480 г.н.э. в Херсонесе (по А.Л. Бертье-Делагарду);
– землетрясение 1292 г. (по судакскому синаксарю);
– землетрясение 1341 г. (по Н. Мурзакевичу);
– землетрясение XV века (по П.И. Сумарокову);
– землетрясение 1751 г. (по А.И. Маркевичу).
Степень достоверности сведений об этих землетрясениях выше уже обсуждалась. К сожалению, каталог М.В. Смирнова до сих пор служит источником информации для историков и археологов, несмотря на то, что он безнадежно устарел.
По мере того, как разрушительные землетрясения 1927 года уходили в прошлое, снижался и интерес к истории крымских землетрясений: и у населения полуострова, и у специалистов. Советские сейсмологи (эта наука стала развиваться только со второй половины XX века) сосредоточились на изучении землетрясений, случившихся в последние два столетия, о которых имеются более-менее точные сведения; историки и археологи при необходимости пользовались историографией, изданной в 20-30-е годы ХХ столетия.
Особняком среди исследований этого периода стоит фундаментальная четырехтомная монография А.С. Башкирова «Антисейсмизм древней архитектуры». Ее четвертый том практически полностью посвящен антисейсмическим строительным приемам, применявшимся на Боспоре и в Херсонесе [75]. Автор не пишет историю землетрясений. Он подробно и скрупулезно изучает приемы антисейсмического строительства, их преемственность и развитие. В том числе и на крымском материале. Ценность исследований А.С. Башкирова для обсуждаемой в настоящей статье темы состоит в том, что антисейсмические приемы строительства, применяемые в той или иной местности в определенное время, служат косвенным свидетельством недавней сейсмической активности. К сожалению, труды А.С. Башкирова остались малоизвестными. Количество ссылок на них в литературе историко-археологической направленности минимально [76].
В 70-е годы ХХ века в ходе археологических раскопок продолжали обнаруживать разрушения I в. до н.э. на Боспоре, которые традиционно связывали с землетрясением 63 г. до н.э. Кроме того, следы сейсмической активности средневекового периода были обнаружены Д.Л. Талисом при раскопках Тепе-Кермена: «В северо-восточной части городища Тепе-Кермен завершено исследование большого четырехкамерного здания. В каждом помещении дома имелись большие вырубки. Материал из верхнего слоя датирует гибель здания XIV веком. Своеобразный характер разрушения стен, в частности, худшая сохранность угловых частей кладки по сравнению со срединными, указывает на землетрясение как на возможную причину разрушения дома. Раскопки в центральной части городища выявили стены сооружения, сложенного из крупных блоков, частью довольно тщательно обработанных. Это сооружение погибло в результате землетрясения, как и вышеупомянутое, о чем свидетельствует специфический вид разрушенной кладки… Слой датируется фрагментами грушевидных и плоскодонных амфор и красноглиняной поливной керамикой XIII-XIV веками» [77].
Обращает на себя внимание некоторая нелогичность сообщения Д.Л. Талиса. Керамику автор датирует XIII-XIV веками, а разрушение домов, в которых она найдена – однозначно XIV веком. Видимо, автор «подгонял» свои выводы под сообщение Н. Мурзакевича о землетрясении 1341 года, «достигшем Крыма» и «причинившем вред неописанный».
Тема крымских землетрясений в 70-е годы ХХ века была «не на слуху», и сообщения археологов о найденных ими следах сейсмических событий прошлого не привлекли тогда пристального внимания ученых и общественности.
В 1976 году опубликована книга геолога и археолога-любителя Л.В. Фирсова «Этюды радиоуглеродной хронологии Херсонеса Таврического» [78], посвященная как методике радиоуглеродных измерений, так и изучению конкретных проб из раскопок херсонесского городища. Вне прямой связи с основным текстом (т.е. вне связи с радиоуглеродной хронологией) в книге опубликовано Приложение II «О землетрясениях в Крыму» [79], которое можно назвать «полным собранием» мифов о рассматриваемом нами вопросе. Эта часть книги требует серьезного внимания, т.к. ссылки на нее и основанные на сообщениях Л.В. Фирсова гипотезы встречаются в целом ряде работ, написанных историками и археологами. Поэтому, в Приложении I к настоящей статье приводим полный текст заметок Л.В. Фирсова о крымских землетрясениях и наши комментарии к нему.
Интерес к исторической сейсмике Крыма вновь возрос в 80-е годы ХХ века. В этот период в СССР создавалась новая научная дисциплина – историческая сейсмология. Ее пионером стал московский геофизик профессор А.А. Никонов. Его работа «Землетрясения. Прошлое, современность, прогноз» [80] стала первым пособием по сейсмологии и исторической сейсмологии для неспециалистов. Среди других регионов мира, в книге рассматривается и Крымский полуостров. В частности, автор предпринял попытку привлечь местные предания в качестве источника по исторической сейсмологии.
Эта тема увлекла А.А. Никонова: он целый ряд публикаций посвятил мифологии народов мира как возможному источнику по сейсмической истории. Среди них были и две крымские легенды: миф об Ифигении в Тавриде и легенда о Медведь-горе. Последняя из упомянутых легенд была впервые рассмотрена автором в статье «Землетрясения в легендах и сказаниях» [81], затем получила отражение в работе «Землетрясения. Прошлое, современность, прогноз» [82], позднее развита в статье «Цунами на берегах Черного и Азовского морей» [83].
Суть высказанных автором идей такова. Легенда об огромном медведе, в порыве ревности топтавшем крымское побережье, вызывая оползни и обвалы, сформировавшем современный рельеф Ялтинской котловины, вызвавшем цунами в районе Фороса [84], на самом деле является мифологизированным отражением конкретного исторического факта — землетрясения: «Легенда точно отражает реальные приметы сильнейшего землетрясения на Южном берегу Крыма: цунами (по-видимому, неоднократное), сплошные разрушения поселений, срывы и оползни на склонах, обвалы и камнепады, крупные изменения рельефа, последующие толчки – афтершоки. Мы видим здесь все признаки землетрясения и цунами необычайного масштаба» [85].
На основании упомянутых выше заметок В. Броневского и Е. Хойецки автор выдвинул гипотезу, что землетрясение произошло в XV в. и предложил две более точные даты. Вначале он полагал, что землетрясение случилось в 1471 году (незадолго до турецкого завоевания) [86], затем выдвинул иную датировку: 1427 год ± 10 лет. Эту версию исследователь не аргументировал [87].
Сопоставив данные легенды и реальную тектоническую обстановку, А.А. Никонов предположил, что сейсмическая картина землетрясения XV века схожа с картиной землетрясений 1927 года, в том числе и по разрушительной силе – около 8+1(?) баллов [88].
К рассмотренной выше гипотезе позитивно, как к достаточно обоснованной, отнеслись и другие сейсмологи [89]. Как будет показано ниже, находит она и археологические подтверждения, благодаря которым может быть не только подтверждена, но и уточнена, в том числе по датировке.
Согласно другой гипотезе А.А. Никонова, о крымском землетрясении античной эпохи повествует миф об Ифигении в Тавриде [90]. Свою догадку автор строит, опираясь на два момента:
1. В трагедии Еврипида «Ифигения в Тавриде» есть такие строки: «Как вдруг земля, как мне почудилось, заколебалась в волнообразном движении, я бегу и, выйдя из дворца, вижу: рушится карниз дома, упав на землю с вершины поддерживавших их столбов. И одна только единственная осталась колонна, как показалось мне, в доме моего отца» [91]. Несмотря на то, что в тексте однозначно сказано: землетрясение, которое, кстати, лишь приснилось героине, происходит в доме ее отца Агамемнона, т.е. в Греции, в Фивах, автор предположил, что на самом деле оно имело место в Крыму, т.к. приснилось героине именно там.
2. Автор, рассматривая роспись знаменитого краснофигурного кратера IV в. до н.э. из Южной Италии (Апулии), изображающую сцену из мифа об Ифигении, где жрица вместе со статуей Артемиды стоит в портике храма, предполагает, что колонны раскачиваются. А это будто бы указывает на признаки землетрясения (рис. 4).
Поскольку гипотеза получилась слишком уж умозрительной, она не получила дальнейшего развития, в том числе и в трудах самого А.А. Никонова.
Еще одно предположение о связи народных преданий с воспоминаниями о землетрясениях было высказано Т.Н. Фадеевой [92]. Она полагает, что в легенде о вражде между жителями Тепе-Кермена и Кыз-Кермена, завершающейся разрушением (точнее, саморазрушением) моста между двумя этими пунктами, в качестве причины разрушения моста может выступать землетрясение. Хотя бурный паводок, например, мог бы сделать это с намного большей вероятностью.
У историков и археологов в середине 80-х годов ХХ века интерес к теме исторических землетрясений значительно возрос. Побудительными мотивами к этому послужили, с одной стороны, обнаруженные к тому времени археологические артефакты, которым не находилось объяснения в рамках традиционных представлений. С другой стороны – общественный ажиотаж вокруг сейсмической темы, подогретый сначала борьбой за закрытие Крымской АЭС, а с 1988 года – катастрофическим Спитакским землетрясением.
В этот период особенно пристальное внимание археологов в данном аспекте привлек Херсонес. А.А. Никонов обратил внимание специалистов на наличие следов сейсмического воздействия, обнаруженных им на Юго-восточном участке оборонительной линии города. Особенно – на башне XVII («башне Зенона»). Еще А.С. Башкиров предполагал, что трехкратное усиление башни, осуществленное в начале новой эры, в V и Х веках было вызвано стремлением защитить ее от сейсмического воздействия (сбрасывания со скалы «Девичья гора», на склоне которой построена башня) [93]. А.А. Никонов убежден в правильности выводов А.С. Башкирова. Совместно с И.А. Антоновой он несколько лет изучал этот вопрос, и оба исследователя пришли к выводу, что сейсмический фактор сыграл немалую роль в истории строительства и реконструкций юго-восточного участка обороны Херсонеса [94].
Высказанная авторами гипотеза нашла отражение в коллективном труде С.Б. Сорочана, В.М. Зубаря и Л.В. Марченко «Жизнь и гибель Херсонеса»: «Как показали раскопки И.А. Антоновой, здание (в «цитадели» Юго-восточного района, близ башни XVII – В.Х.) было построено в середине II века и просуществовало до конца первой четверти III века, когда оказалось внезапно разрушено, вероятно, в результате сильного землетрясения. В ходе его мог быть уничтожен и большой лагерь в Балаклаве, некоторые постройки в портовом районе, надвратная башня над древнегреческими воротами, которые были заложены. Сейсмические трещины остались в кладке некоторых башен и куртин» [95].
Особенно пристальное внимание ученых привлек в истории Херсонеса рубеж X-XI веков. Археологическими раскопками были выявлены следы массовых разрушений и грандиозного пожара, постигших город в это время. Еще в XIX в. А.Л. Бертье-Делагард выдвинул гипотезу, что причиной катастрофы стали осада и взятие города князем Владимиром около 988 года [96], известные нам из древнерусских летописных источников, агиографической литературы и туманного сообщения византийского писателя Льва Диакона о «взятии тавроскифами Херсона» [97].
Идею А.Л. Бертье-Делагарда поддержал и развил А.Л. Якобсон, после чего она превратилась в историографическую константу [98]. Однако с середины 80-х годов ХХ века это положение стало подвергаться всесторонней и весьма аргументированной критике. Суть возражений сводилась к тому, что содержание древнерусских источников не позволяет говорить о разрушении города Владимиром. Лишь однажды, в XVI веке автор Тверской летописи написал, что город «разорень бысть от Руси» [99]. Но разорен – не значит разрушен! Не говорится о разрушении и у Льва Диакона. Следов осады и пребывания русского войска в городе археологи тоже нашли очень мало [100].
Поэтому, возникла гипотеза о землетрясении как возможной причине херсонесской катастрофы. Приоритет публикации и обоснования этой гипотезы принадлежит А.И. Романчук. Впервые это было сделано в 1989 году в статье «Слои разрушения Х века в Херсонесе (К вопросу о причинах Корсунского похода Владимира)» [101]. В этой статье о землетрясении еще не говорится впрямую. Автор в заключительном абзаце лишь приводит данные из работы Л.В. Фирсова, о которой сказано выше, и делает следующий осторожный вывод: «Таким образом, слои разрушения, возможно, и не следует объяснять военными действиями и осадами. К аналогичным последствиям могли привести и природные явления» [102]. В дальнейшем А.И. Романчук развивала этот тезис, и предположение о землетрясении как причине разрушения Херсонеса высказывала прямо. Значительное место уделено ему в монографии «Очерки истории и археологии византийского Херсона» [103].
Исследовательница полагает, что землетря-сение (и соответственно, разрушение Херсонеса) произошло в первой половине – середине XI века. Аргументируется такая датировка следующим образом:
1. В слоях разрушения обнаружены херсонесские монеты с монограммой «kBw», выпуск которых В.А. Анохин гипотетически и очень осторожно относит к 1016-1025 годам, т.е. к позднему периоду правления Василия II и Константина VIII, после подавления в 1016 году мятежа херсонского стратига Георгия Цулы [104]. Правда, И.В. Соколова датирует эти монеты рубежом IX-X веков, временем совместного правления Василия I и его сына Константина [105], но А.И. Романчук в вышеупомянутой работе точку зрения И.В. Соколовой не рассматривает.
2. В надписи стратига Льва Алиата, датированной 1059 годом, говорится о «возобновлении прочих ворот города», помимо сооружения новых ворот претория. Слово «возобновление» в данном контексте воспринимается исследовательницей в значении «восстановление», а не «ремонт».
Гипотеза А.И. Романчук о разрушении города на рубеже X-XI веков в результате землетрясения была воспринята очень позитивно [106]. Объясняется это просто. На многих памятниках Юго-западного Крыма обнаружены следы катастрофических разрушений и пожаров, датированные этим же временем: на Мангупе [107], в Партените [108], на Басмане [109], Бакле [110], ближней хоре Херсонеса [111]. Объяснить их все какой-либо одной военной акцией, не представлялось возможным. А вот сильное землетрясение такие массовые разрушения вызвать могло.
Особняком здесь стоит лишь позиция С.А. Беляева, который убежден, что на рубеже X-XI веков Херсонес вообще не был разрушен, а смена домов и храмов, произошедшая в это время, вызвана реконструкцией и переплани-ровкой городских кварталов [112]. Однако эта точка зрения поддержки у специалистов не нашла.
Вопрос о датировке предполагаемого землетрясения требует дополнительного изучения, т.к. привлекаемый для этого монетный материал (монеты с монограммами «kBw» и «Rw») пока не удается датировать точно: разброс датировок огромен. Для монет с монограммами «Rw» он простирается от IX до XIII века [113]!
Сравнение материалов из слоев разрушения рубежа X-XI веков со всех тех памятников, где он обнаружен, пока не осуществленное, могло бы способствовать разрешению вопроса о причинах столь масштабной катастрофы. При этом, возможно, удастся установить примерные параметры и дату предполагаемого землетрясения.
В последние годы специалистами высказаны гипотезы еще о двух возможных разрушениях Херсонеса в результате землетрясения.
А.И. Романчук предполагает, что тотальное разрушение города во второй половине XIII века тоже могло быть вызвано сейсмической катастрофой [114]. Правда, доказательств этой гипотезы исследовательница не приводит.
В работе 2004 года «Строительные материалы византийского Херсона» А.И. Романчук, вновь возвращаясь к предположению о разрушении Херсонеса в конце XIII века землетрясением, в качестве аргумента приводит следующий тезис: «…в сводке крымских землетрясений, составленной геологом Л.В. Фирсовым, приведено землетрясение катастрофической силы 1341 года» [115]. О том, что в этой «сводке» гораздо больше мифологии, чем геологии, уже было сказано выше.
С.Б. Сорочан в монографии «Византийский Херсон. Очерки истории и культуры» [116] высказывает предположение, что массовое строительство храмов, реконструкция оборонительных стен, перепланировка кварталов, прекращение функционирования многих рыбозасолочных цистерн в VI-VII веках, также было вызвано разрушительным землетрясением «с магнитудой не меньше 5-6 баллов» [117].
Следует отметить, что магнитуда в баллах не измеряется. В баллах визуально измеряется разрушительное воздействие землетрясения на постройки в конкретной точке земной поверхности. Об этом в работах, адресованных широкой общественности, неоднократно писал А.А. Никонов: «Шкала Рихтера — это устанавливаемая по инструментальным записям энергетическая характеристика (от 1 до 9 усл. ед.), определяющая количество энергии, высвобождающейся в очаге, т.е. на глубине. Это магнитуда. Ее показатель позволяет сравнивать энергии разных сейсмических толчков. Шкала бальности (от 1 до 12 баллов) характеризует степень воздействия землетрясения на поверхность в конкретном месте. Бальность даже в эпицентральной области зависит не только от энергии очага, но и от его глубины, механизма и грунтово-геологических условий. Именно бальность — величина, определяемая визуально, используемая в строительных нормах независимо от магнитуды, наиболее доступна пониманию неспециалистов» [118]. Шкала бальности называется шкалой MSK-64. Магнитуда же не определяется визуально, а вычисляется как десятичный логарифм амплитуды наибольшего колебания грунта. Поэтому, разница магнитуд в 1 единицу соответствует различию энергии в 30 раз [119].
Логика рассуждений С.Б. Сорочана, приведшая к выдвижению самой гипотезы, возражений не вызывает. А вот выстроенная им система доказательств, к сожалению, находится в плену тех сейсмоисторических иллюзий, о которых было сказано выше.
1. Автор утверждает, что Херсонес находится в зоне 9-бальных разрушительных землетрясений с периодичностью примерно в 500 лет, ссылаясь при этом на монографию Л.В. Фирсова «Этюды радиоуглеродной хронологии Херсонеса Таврического».
Между тем, в Крыму никогда не фиксировались землетрясения с разрушительной силой более 8 баллов. Лишь землетрясение XV века предположительно оценивалось А.А. Никоновым как 8-9 бальное, но не для региона Севастополя, а для региона Ялты [120]. С момента присоединения Крыма к России до 1927 года, согласно каталогу М.В. Смирнова, зафиксированы следующие заметные сейсмические события.
Таблица 3.
Сильные землетрясения, имевшие место в Крыму в новое время [121]
Землетрясение 26 июня 1927 года было форшоком события 11 сентября 1927 года. Его магнитуда составила 6,0; разрушительная сила на побережье вблизи эпицентра, находившегося на дне Черного моря между Ялтой и Алуштой, составила 7 баллов. Разрушений было немного, погибших не было [122].
Магнитуда землетрясения 11 сентября 1927 года составила 6,8. Максимальная разруши-тельная сила достигла (в районе Большой Ялты) 8 баллов. В Севастополе, Симферополе и Алуште – 7 баллов, в Феодосии и Евпатории – 6 баллов, в Керчи – 5 баллов, в Новороссий-ске и Ростове – 4 балла, в Одессе и Киеве – 3 балла. Значительные (но не катастрофиче-ские) разрушения были в районах 7-8 бального воздействия. Большинство поврежденных домов впоследствии восстановили. Погибло 16 человек, 830 были ранены (в т.ч. 375 тяжело). В Ялтинском районе осталось без крова 17 тысяч человек (более половины населения). Землетрясение принесло колоссальные убытки (до 50 млн. руб.), но ни один населенный пункт не был разрушен полностью [123]. Сравните с катастрофой 1999 г. в Измите или 1988 г. в Спитаке!
После 1927 года в Крыму были отмечены следующие сильные землетрясения.
Таблица 4.
Сильные землетрясения, имевшие место в Крыму в новейшее время
(после 1927 г.)
О девятибальных землетрясениях, о «сейсмических катастрофах с магнитудой 7-8 баллов» у нас нет никаких достоверных сведений, тем более – об их периодичности в 500 лет, о чем также говорится в доказательной базе С.Б. Сорочана [125].
2. Далее автор гипотезы сообщает о разрушительных землетрясениях в Нижней Мёзии (т.е. современной Болгарии), Вифинии и Константинополе в 553, 554, 556 и 557 годах, ссылаясь при этом на вполне достоверные исторические источники: труды Иоанна Малалы, Агафия и Феофана [126]. Нет оснований им не верить. Правда, тот факт, что землетрясения идут подряд, может говорить как об описании одного и того же события из-за трудностей датировки, так и о серийном землетрясении (форшоки, главное событие, афтершоки). Но попытка перенести эти события на крымскую почву не имеет естественнонаучных перспектив. Объясним, почему (по А.А. Никонову).
Сейсмические события в Турции (и, соответственно, Византии) связаны с геофизическим явлением, именуемым в науке Северо-Анатолийским разломом (North Anatolian Fault Zone), сокращенно NAFZ. Это – зона субширотных разрывов, простирающаяся на 1000 километров вдоль северного побережья Малой Азии, примерно в 50-100 километрах от берега Черного моря. Этот разлом служит границей двух подвижных литосферных плит – Анатолийской и Черноморской. Сдвигаясь относительно друг друга, они периодически вызывают землетрясения вдоль всей протяженности разлома – от Мраморного моря до Армянского нагорья[127].
Почему же эти землетрясения в Крыму не достигали разрушительной силы? Это объясняется следующим образом. Во-первых, чем ближе к поверхности Земли находится очаг землетрясения, тем быстрее затухает интенсивность толчков при удалении от эпицентра [128]. Подавляющее число землетрясений, связанных с NAFZ – мелкофокусные, с глубиной очага 9-18 км (см. данные в табл. 2). Во-вторых, сейсмические волны не расходятся концентрическими кругами. Если они идут вдоль глубинных геологических структур, то распространяются дальше, если поперек – затухают быстрее. Поэтому изосейсты любого землетрясения представляют собой кривые линии. Например, глубокофокусные «карпатские» землетрясения с эпицентром в горном массиве Вранча, происходящие часто и достигающие в эпицентре разрушительной силы в 9-10 баллов, приносят сотрясения силой в 4 балла и в Крым, и в Москву, хотя последняя находится гораздо дальше от эпицентра [129]. Физические свойства литосферных плит за последние 2-3 тысячи лет практически не изменились. Поэтому, если известные нам в деталях землетрясения с эпицентрами над NAFZ не достигают в Крыму разрушитель-ной силы сегодня, то не достигали они ее и 1000, и 1500 лет назад.
3. С.Б. Сорочан обращается к данным письменных источников и археологическим находкам, относящимся к Европейскому и Азиатскому Боспору. Согласно приведенным им сведениям, Китей в VI веке перестал существовать из-за нарушения водоносных слоев; разрушению подверглись Фанагория, Зенонов Херсонес, Илурат и Кепы. В пожаре погибло Ильичевское городище, в 90-е годы VI в. восстанавливаются общественные здания города Боспор. Традиционно все эти несчастья связывали с набегами гуннов и тюрок, а С.Б. Сорочан полагает, что виной всему землетрясение [130]. Не станем с этим спорить: гипотеза о землетрясении на Боспоре нуждается в специальных исследованиях, чтобы быть подтвержденной или отвергнутой. Зададимся иным вопросом: могло ли землетрясение, достигшее разрушительной силы в Восточном Крыму и на Тамани, иметь столь же разрушительные последствия в Юго-западной Таврике? Ответ, скорее всего, – отрицательный. Объяснение этому таково.
Геологическое строение Крымского полуострова неоднородно. Его северная часть, расположенная на Одесско-Сивашском прогибе, представляет собой фрагмент молодой палеозойской платформы. Субширотный сброс отделяет его от Симферопольско-Евпаторийского поднятия, также являющегося частью платформы. От геосинклинальной области горного Крыма Симферопольско-Евпаторийское поднятие отделено глубинным разломом. Расположенная южнее Черноморская впадина также является частью геосинклинали. Керченский полуостров тоже находится в геосинклинальной (т.е. нестабильной, сейсмоопасной) области, но другой – Кавказской. Протекающие там тектонические процессы тяготеют именно к Кавказской геосинклинали [131].
Очаги известных нам черноморско-крымских землетрясений находятся на материковом склоне Черного моря на глубине 15-20 км. В районе Ялты есть поверхностные очаги (5 км), есть глубинные (40 км). Очаг землетрясения 11 сентября 1927 г. находился на глубине 30 км [132].
Сейсмологи выделяют в Крымско-Черноморском сейсмическом регионе 5 сейсмоопасных участков (сейсмических районов): 1 – Севастопольский, 2 – Ялтинский, 3 – Алуштинский, 4 – Судакско-Феодосийский, 5 – Керченско-Анапский  [133]. Сейсмические процессы в них протекают по-разному. И нам не известны случаи, когда землетрясение, случившееся в районах 1 или 2 имело бы разрушительные последствия в районе 5 и наоборот [134]. Напомним, что землетрясение 11 сентября 1927 года ощущалось в Керчи силой всего в 5 баллов.
Таким образом, гипотеза С.Б. Сорочана пока не подкреплена убедительными доказательствами. Это вовсе не означает, что она неверна. Просто историкам, археологам и сейсмологам необходимо совместно создавать четкую и понятную методику сейсмоисторических исследований, чтобы с ее помощью проверялись гипотезы, выдвигаемые представителями этих наук.
В последние годы В.П. Кирилко предпринял сейсмоисторическое исследование в связи с изучением строительной истории крепости Фуна на склоне горного массива Демерджи [135].
В своих рассуждениях автор отталкивается от обнаруженной при раскопках Фуны картины разрушений первого строительного периода крепости. Они предстают, во-первых, очень масштабными, а во вторых – весьма специфичными по облику. Стены разрушались пластично, порой винтообразно изгибаясь, без разрывов, как будто были построены не из бута на известковом растворе, а из пластилина [136]. Этот парадокс автор объясняет тем, что между возведением крепости и ее первым разрушением прошло очень мало времени: настолько мало, что известь раствора еще не успела должным образом «схватиться» и оставалась очень пластичной. То есть связующий раствор к моменту разрушения был таковым пока лишь условно: от момента возведения крепости до ее разрушения прошло (по версии автора) менее года [137].
Автор констатирует, что разрушения, в том числе и катастрофические, обнаружены и на других памятниках южного побережья Крыма [138]: Каламите [139], Аю-Даге (монастырь в б. Панаир) [140], Святой горе [141], Чембало [142].
В.П. Кирилко, изучив историографическую традицию о землетрясении XV века (от сообщений путешественников начала XIX в. до изысканий А.А. Никонова), утверждает, что об этом землетрясении известно давно, и авторы источников информации добросовестны.
Сопоставив данные письменных источников о ходе войны 1423 года между княжеством Феодоро и генуэзцами, В.П. Кирилко приходит к выводу, что ее внезапное прекращение в разгар боевых действий, склонявших чашу весов в пользу феодоритов, и предпринятое затем обеими сторонами конфликта масштабное строительство, было вызвано тем самым землетрясением. Его разрушительную силу А.А. Никонов предположительно оценивал в 8-9 баллов (для региона Большой Ялты) [143].
На основании изложенных выше фактов и их сопоставления, автор предположил, что разрушительное землетрясение в регионе Южного Крыма произошло в октябре-ноябре 1423 года.
Предпринятое В.П. Кирилко исследование является важным шагом на пути создания методики сейсмоисторических изысканий. Автор опирается на материалы археологического изучения (тщательно документированных раскопок) широкого круга памятников, расположенных в трех тектонически зависимых друг от друга сейсмических районах Крымско-Черноморского региона: 1, 2 и 3 [144]. Изучены признаки разрушений, обнаруженные на этих памятниках на предмет их сейсмического происхождения, с опорой на специальную литературу в области сейсмологии. Привлекаются средневековые письменные источники и записки путешественников нового времени, относящиеся именно к изучаемому региону, а не к отдаленным местностям. Поэтому, оценка полученных В.П. Кирилко результатов и предложенная на его основе датировка выглядят достаточно аргументиро-ванными.
Изучение археологических памятников Крыма продолжается. Многие из них, возможно, хранят следы природных катастроф исторического прошлого и предостерегают на будущее. Осталось только научиться правильно понимать и интерпретировать эти свидетельства ушедших времен.

Метки: землетрясение, землетрясения крыму, Крым, разрушение, сейсмический